СМЕРТЬ
Нангса была так прекрасна, и Драгпа Самдруб так любил ее, что не мог расстаться с ней даже на час. Она показала себя такой хорошей хозяйкой, что Драгчен и Драгпа Самдруб решили отдать ей ключи от всего дома. Так в ее власти оказались все сокровища дворца. Прежде всем в доме распоряжалась сестра Драгчена по имени Ани Ньемо, и той вовсе не хотелось расставаться со своим положением. Нангса относилась к Ани Ньемо с таким же почтением, как и ко всем прочим членам семьи своего мужа, но все слуги злословили у нее за спиной из-за дурного характера этой женщины. Ани Ньемо же постоянно дурно говорила о Нангса и ее мужу, и Лхаи Дарпо, и слугам во дворце. Она не желала отдавать Нангсе ключи и постоянно обижала ее, давая ей худшую пищу и старую одежду. Это очень печалило Обум, и она от всего сердца, сильнее, чем раньше, желала покинуть сансару и предаться практике святой Дхармы. Но она не смела даже рассказать об этом своему мужу.
Однажды, кормя сына в своей комнате и размышляя о своей печальной судьбе. Нангса заплакала и запела такую песню:
Мое прибежище — Лама и Три Драгоценности;
Гуру, Дэва и Дакини14, молю,
даруйте мне свое благословение!
Защитники учения, отвратите напасти!
Вот женщина, желающая следовать по пути Дхармы!
Мой сын, это дитя — путы,
Что удерживают женщину в круговороте бытия.
Лхаи Дарпо, из-за тебя я не могу покинуть этот мир.
Я не могу также взять тебя с собой,
Ведь это создаст помехи для моей практики.
Я желала практиковать Дхарму,
А вместо этого мне пришлось выйти замуж.
Я старалась помочь своему мужу,
А в результате вызвала зависть Ани Ньемо.
Я не могу вернуться к моим родителям,
Поскольку у меня есть муж.
О, горе мне!
Моя красота, ты, мой сын, а также мои домашние —
Вот те препятствия, что не дают мне
практиковать Дхарму.
Но Ани Ньемо подобна милосердному гуру,
Поскольку именно она обратила мои мысли к Дхарме.
Когда мой сын подрастет и станет самостоятельным,
Если я тогда буду еще жива,
Нангса удалится практиковать Дхарму,
Обум не останется здесь.
Она уйдет и будет жить в уединении.
Затем она вместе с Лхаи Дарпо отправилась в сад, где находился ее муж, который тем временем мыл свои волосы. Закончив, он подошел к Нангсе, положил голову ей на колени и заснул. Была осень, и большинство цветов в саду уже увяли и упали на землю, а вокруг тех нескольких бутонов, которые еще только собирались распуститься, вились пчелы. Глядя на них, Нангса подумала:
Хотя я люблю моих родителей,
Я разлучена с ними.
Хотя я хочу помогать моему мужу, .
Мне мешает Ани Ньемо.
Хотя я желаю практиковать Дхарму,
Мне приходится все силы отдавать
Этой временной жизни.
И она заплакала. Одна слезинка упала на ухо Драгпа Самдру-ба. Он проснулся и увидел, что его жена безутешно плачет. Он сказал:
Принцесса Нангса, ты так прекрасна,
Что я не могу наглядеться на тебя.
Принцесса Нангса, прошу, выслушай меня!
Мы так богаты, что я могу купить
Любые украшения, какие ты пожелаешь.,
Также нам ведомо различие
Между деяниями Дхармы и сансары20.
У нас есть такой прекрасный малыш, наш сын.
Ты — принцесса Ринанга.
В чем же причина твоей скорби?
Скажи мне, отчего ты плачешь?
Я постараюсь все исправить!
Нангса подумала: “Прежде я никогда не говорила ни моему свекру, ни мужу о том, что Ани Ньемо из зависти преследует меня, поскольку ссорить членов одной семьи — дурной поступок. Вот теперь мой муж спрашивает меня о причине моих слез. Прежде я не могла поведать ему о моем желании практиковать Дхарму. Может быть, теперь настал момент сказать правду. Если я наконец скажу ему это, Ани Ньемо поймет, что я вовсе не желаю забрать у нее ключи”. Подумав так, Нангса запела такую песнь:
Склоняюсь к стопам благого Гуру, истинного отца!
Поклоняюсь перед Дакиней, матерью всех Будд!
Драгпа Самдруб, ты дан мне кармой, став моим мужем,
А потому прошу тебя, выслушай мои слова.
Еще в доме моего отца, где я родилась,
Мое миловидное лицо и прекрасное тело
Стали препятствием для моей практики Дхармы;
Из-за них я не смогла посвятить себя практике,
а попала в твой дом,
Чужой для меня.
Став принцессой Ринанга, я с уважением относилась
Ко всем домашним,
а также и к слугам.
Особенно почтительной я была с Ани Ньемо.
Но, несмотря на это, она сильно невзлюбила меня.
Когда я подносила ей чанг, она давала мне простую воду.
Если я молчала, она называла меня немой,
А стоило мне сказать слово,
Она обвиняла меня в болтовне.
Если я выходила из дому,
она называла меня гулящей,
А если я оставалась на месте,
она говорила, что я как истукан.
Когда я вижу доброе лицо
Моего мужа Драгпа Самдруба,
Мне хочется всю жизнь помогать ему.
Когда я гляжу на нашего сына Лхаи Дарпо,
Мне хочется остаться в сансаре.
Когда я вижу наших многочисленных слуг,
Я радуюсь, что стала женой правителя Ринанга.
Когда же я слышу брань Ани Ньемо,
Мне хочется ответить ей грубо,
Но я тут же задумываюсь о непостоянстве,
И во мне просыпается желание практиковать Дхарму.
Я не накопила добродетелей для будущей жизни,
Но и в этой жизни у меня нет самого дорогого —
Ведь родители мои далеко от меня.
О, как я хотела бы их увидеть.
На это Драгпа Самдруб отвечал: “Нангса, ты печалишься о; том, что так давно не видела своих родителей. Вскоре мы отправимся их навестить. Не знаю, правда ли то, что Ани Ньемо груба с тобой, но, если это так, я поговорю с ней. \ Однако сейчас время собирать урожай ячменя. Мы отправимся через три дня, а потому нам придется нанять рабочих для помощи. Пойди и скажи Ани Ньемо, чтобы она приготовила все необходимое”.
Когда жнецы принялись за работу, Ани Ньемо вместе с Нангса отправилась в поле наблюдать за ними. Нангса стояла на краю поля, когда появились два йогина. Это был гуру из Тингри со своим учеником. Увидев Нангсу, они запели такую песнь:
Поклоняюсь истинному отцу, святому Гуру!
Да спасет он всех живых существ из океана сансары!
Женщина, дай нам еды
в обмен на наставления в Дхарме.
Тело твое подобно радуге на небесах:
Она многоцветна, но суть ее — непостоянство.
Настало время приступить к практике Дхармы.
Ты щебечешь, как прекрасный попугай,
Но, хотя у тебя мелодичный голос,
Слова твои лишены смысла.
Настало время приступить к практике Дхармы.
Хотя красота твоя прославлена повсеместно,
Что за польза тебе в том?
Настало время приступить к практике Дхармы.
Хотя ты красива, как изображение,
Сделанное искусным художником,
От этой красоты нет пользы.
Настало время приступить к практике Дхармы.
Когда непостоянство, этот великий враг, явится, чтобы забрать тебя, Ты не сможешь убежать прочь. Никто не избежит смерти.
Смерть не остановится перед твоей красотой. Даже самый могущественный из царей Не в силах остановить смерть, И даже самый быстрый бегун Не в силах убежать от нее.
Ты наделена драгоценным человеческим телом21 И потому имеешь возможность приступить к практике Дхармы. Смотри, не потеряй этот дар.
Нангса подумала: “Они поют это для меня”. Волнение наполнило ее, и ей захотелось сделать подношение йогинам, но Ани Ньемо была рядом, и Нангса побоялась вызвать ее гнев. Поэтому она сказала йогинам: “Ступайте по этой дороге, и вы увидите женщину с темным и злым лицом. Это Ани Ньемо. Она распоряжается всем, и, может быть, она даст вам еды”.
Итак, они отправились дальше и, встретив Ани Ньемо, спросили, не даст ли она им немного еды. Ани Ньемо ужасно рассердилась. Она бросила на землю то, что было у нее в этот момент в руках, выпрямилась и закричала: “Не подходите ко мне, нищие попрошайки! Летом вы выпрашиваете масло и хлеб, а зимой просите чанг и напиваетесь допьяна. Находясь в горах, вы не занимаетесь медитацией. Приходя в город, вы не работаете. Будь у вас силы, вы стали бы разбойниками, но и на это вас не хватает, а потому вы остаетесь презренными попрошайками, лжецами и ворами. Вы делаете вид, что учите людей Дхарме, но на самом деле только морочите им головы. Для таких, как вы, у меня нет ничего! Если вы желаете получить подаяние, ступайте вон к той красотке, что распускает свой хвост как павлин. Попросите ее, ведь она жена правителя этих мест. Я же всего лишь ее слуга и не имею права ничем распоряжаться!”
Итак, ламы вернулись к Нангсе и пересказали ей слова Ани Ньемо. Нангса не могла поверить своим ушам и была так опечалена всем происшедшим, что дала им целых шесть мешков зерна. После этого она спросила их: “Откуда вы и куда направляетесь? Прошу вас, сделайте подношение Буддам и всем учителям, чтобы и я в старости смогла также практиковать Дхарму”. В ответ один из йогинов запел такую песнь:
Хвала милосердному Гуру!
Да извлечет он всех живых существ
из океана страданий!
Выслушай же нас, Нангса!
Благодарю тебя за твое подношение.
Я иду из Ла То,
Со снежной горы Лачи.
Я ученик Миларепы22,
А зовут меня Речунг Дордраг23.
Ныне мы направляемся в Центральный Тибет,
В долину Ярлунг.
Для того чтобы ты могла достичь состояния будды,
Должна быть связь между тобой, живущей в городе,
И нами, живущими в горах.
Основа такой связи —преданность.
Ты дала нам еду,
А мы даровали тебе частицу Дхармы.
Вот и кармическая причина для будущей практики.
Мы же станем молиться Буддам,
Чтобы у тебя была возможность практиковать.
Когда Нангса услышала эти слова, ее вера возросла, и она дала им еще несколько мешков зерна. Ламы благословили ее и продолжили свой путь.
Узнав, что сделала Нангса, Ани Ньемо очень рассердилась. Она подоткнула свою юбку, взяла в руку длинную палку и подошла к На-нгсе. Яростно глядя на нее, Ани Ньемо сказала:
Снаружи ты красотка,
Но внутри – сущий демон.
Ты, чертовка, похожая на павлина,
Послушай меня!
В Тангри есть гуру по имени Падампа Сангъе2/|.
В Лачи живет другой знаменитый учитель
По имени Миларепа.
А на всех бродяг у нас не хватит зерна.
Наши поля славятся своими урожаями ячменя.
Если ты желаешь отдать все
Первому встречному йогину,
Не отправиться ли тебе самой вместе с ними?
Нангса отвечала:
Хвала Трем Драгоценностям!
Да будет оказана помощь той,
Которая не имеет возможности практиковать Дхарму!
Прошу, выслушай меня, Ани Ньемо!
Я ведь сомневалась, могу ли дать пищу этим йогинам,
А потому отправила их к тебе.
Ты же сказала, что ты всего лишь слуга,
И послала их обратно ко мне.
Даже если они не те, за кого себя выдают,
Они несомненно бедны, и потому я подала им.
Если, уйдя отсюда, они скажут:
“Мы были в Ринанге и ничего там не получили”,
это будет нехорошо.
Согласно учению Будды, тот, кто богат,
Должен помогать тем, кто беден.
Иначе, подобно пчелам, собирающим мед,
Он станет накапливать богатство без пользы.
Пожалуйста, не называй учеников Миларепы
бродягами.
Пожалуйста, не ругай меня за то,
Что я подала милостыню ученикам Миларепы.
Лучше порадуйся проявленной доброте.
От таких слов Ани Ньемо еще больше разозлилась и сказала:
Ах ты негодная!
Твой дар вовсе не от почитания;
Просто у этого йогина приятный голос
и он красив собой.
Ты, наверное, думаешь,
Что твой муж снова соберет то, что ты раздала.
А стоит мне сказать слово,
Ты в ответ говоришь два.
Ты возомнила себя принцессой,
Но ведь я — член семейства Ринанг
по своему рождению,
А потому именно я распоряжаюсь здесь всем.
Может быть, ты забыла об этом?
И Ани Ньемо продолжала: “До сих пор я пыталась вразумить тебя словами. Теперь, видимо, придется поговорить с тобой по-другому.”
С этими словами она стала колотить Нангсу и таскать ее за волосы, а вырвав клок волос, спрятала его в складках своего чуба23. Тут Ани Ньемо вспомнила, что побила она не кого-нибудь, а любимую жену самого правителя.
Итак, она пошла к Драгпа Самдрубу и сделала вид, будто так опечалена, что в отчаянии вырвала у себя клок волос, тогда как на самом деле это были волосы Нангсы. С плачем она запела ему такую песнь:
Прошу, выслушай меня, Драгпа Самдруб!
Твоя жена, Нангса Обум, ленится работать,
А вместо этого делает такие вещи,
Которых лучше не делать.
Сегодня утром возле нашего поля
Проходили два смазливых йогина,
И она отдала им почти все,
Что мы собрали за сегодняшний день.
Она вела себя совершенно бесстыдно
И едва не соблазнила их прямо на дороге.
Когда я попросила ее вести себя прилично,
Она побила меня так, что до сих пор все кости болят.
Посмотри, что за жену ты себе нашел!
Тебе придется выбирать между мной и ею:
Смотри, не ошибись.
Драгпа Самдруб подумал: “Ани Ньемо не станет врать, ведь она благородного происхождения. Нангса молода и хороша собой, а к тому же она родила мальчика, и потому ей многое прощают. Вот она и избаловалась. За детьми и женщинами нужен глаз да глаз”.
Он стал искать Нангса и нашел ее плачущей в углу. Опечаленный всем происшедшим, он запел ей такую песнь:
Послушай, негодница,
Слова правителя Ринанга, Драгпа Самдруба!
Взгляни, что ты сделала!
В поле ты связалась с какими-то мошенниками,
А потом еще и побила мою тетку!
Если привязать собаку на крыше дома, •
Она начнет лаять на звезды. s
Если с ослом обращаться как с лошадью,
Он станет лягаться.
Лодочник становится беззаботным и ленивым,
Если плавает только по мелководью;
Так же и ты стала беззаботной и ленивой,
Поскольку я добр с тобой.
Взгляни на свое коварство, Нангса!
Нангса подумала: “Это Ани Ньемо оговорила меня перед Драгпа Самдрубом. С другой стороны, если не будет гнева, нет возможности упражняться в терпении. Если я сейчас скажу своему мужу правду, он перестанет сердиться на меня, но тем самым я внесу раздор в отношения между родственниками. Если слуги узнают правду, они станут ненавидеть Ани Ньемо еще больше. Поэтому лучше я не стану ничего отвечать”.
Не дождавшись ответа на свои слова, Драгпа решил, что Ани Ньемо сказала правду. Он подумал, что Нангса плачет от стыда. В гневе он стал таскать свою жену за волосы и бить ее тупой стороной своего кинжала, так что руки ее оказались покрыты ссадинами и рубцами. Кроме того, он сломал ей три ребра.
На крики сбежались слуги. Они простерлись перед Драгпа и сказали: “Выслушай нас, о всемогущий правитель! Даже если Нангса провинилась перед тобой, можно увещевать ее словами. Тебе ведь предстоит прожить с ней всю жизнь, а кроме того, она мать твоего ребенка. Как ты можешь бить ее так сильно? Ее луноподобное лицо покрылось ссадинами, как будто облака заслонили луну. Ее тело подобно гибкому побегу молодого бамбука, а ты сломал ей три ребра. Пожалуйста, перестань бить ее!” И они развели Наигсу и Драгпа по их комнатам.
Недалеко от этого места находился монастырь Къепо Яр-лунг, в котором жил гуру по имени Сакья Гьялцен2”. Это был тот самый учитель, который посоветовал Миларепе отправиться к Марпе Лоцзаве27. Он был особенно знаменит своими познаниями в учении Дзогчен28, хотя одновременно являлся мастером всех тантрических учений. Силой своего всеведения этот гуру узнал, что Нангса Обум является дакини и что она испытывает страдания по причине своей прошлой кармы. Он узнал также, что ей предстоит умереть и вернуться обратно в свое собственное тело для того, чтобы принести пользу многим живым существам. Чтобы ускорить это, он создал иллюзорное тело29 в виде прекрасного нищего с обезьянкой. Этот нищий пришел под окно Нангсы и запел такую песнь:
О ты, красотой своей затмившая богов,
Что сидишь за этим окном,
Прошу, послушай меня!
Послушай меня и взгляни на мою обезьянку!
В джунглях Западного Конгпо
Живет порода обезьян,
Которые, даже когда подрастут,
Сохраняют привязанность к своей матери
И просят у нее пищу!
Эта обезьянка не имела кармических связей
со своей матерью,
А потому я забрал ее!
Ей не нравилась веревка у нее на шее:
Она мучилась, когда я учил ее.
Хотя учение причиняло ей столько страданий,
Будь она нечувствительна к боли,
она бы ничему не научилась!
В лесах, что раскинулись далеко на юге Тибета,
Живет множество птиц и их птенцов.
Те, что умеют летать, улетают высоко в небо,
А те, которые не могут, сидят на ветвях деревьев.
Один болтливый попугай попался в руки царю.
Теперь на ноге у него стальная цепь,
Что причиняет ему неудобство и боль.
Чтобы научить его подражать голосу человека,
Его подвергают тяжким мучениям.
Однако мудрая речь попугая —
Только подражание и лишена смысла.
На западе, в Непале, в стране, где выращивают рис,
Живет множество пчел.
Те, которые удачливы, пьют нектар из цветков,
А неумелые слетаются туда, где варят пиво из риса.
Тех же, которые совсем глупы и малы,
Ловят и мучают дети.
Пчелы, изгнанные из своего улья, ужасно страдают.
Эти страдания настигают пчел оттого,
Что они делают сладкий мед.
На севере, в бескрайних степях Монголии,
У каждой овцы есть ягненок, и они питаются травой.
Когда же они попадают в руки мясника,
Для них наступает время страданий.
Из-за своего мяса они подвергаются мучениям.
В области Ньянг у каждой женщины есть дитя.
Счастливцы становятся отшельниками,
живут в одиночестве.
А прочие остаются дома со своими родителями.
Красивые женщины становятся женами богачей
И страдают, попав в руки таких, как Ани Ньемо.
Их мучают из зависти.
Вот что случается с красивыми женщинами.
Если в твоем сердце не будет мыслей
о непостоянстве и смерти,
Несмотря на твою красоту,
Ты будешь подобна индийскому павлину.
Если, родившись человеком,
ты не станешь практиковать Дхарму,
Твой красивый голос ничем не лучше криков
вороны на вершине дерева.
Если ты мне ничего не подаришь,
От тебя не больше толку,
Чем от нарисованного божества на стене храма,
Со всеми твоими украшениями и драгоценностями.
Песня закончилась, и обезьянка перестала танцевать. Пока На-нгса слушала слова песни, ее сын наблюдал за танцем обезьянки. Нангса подумала: “Я должна что-нибудь дать этому человеку. Если я дам ему муки или золота, то мои домашние могут снова рассердиться на меня. Я также хочу расспросить его о том, как практиковать Дхарму и где найти хорошего учителя. Не следует иметь такую привязанность к своему ребенку, иначе я буду как те животные из его песни. Я должна дать обет уйти прочь и предаться практике Дхармы”.
Итак, она пригласила нищего к себе в комнату и запела такую песнь:
О прекрасный нищий с обезьянкой,
Прошу, выслушай меня!
Мои отец и мать состарились.
Они теперь подобны вечерним теням,
А я ничем не могу помочь им.
Когда я думаю об этом, во мне возникает
отвращение к миру.
Нангса не останется здесь,
Она будет практиковать Тантру*.
Обум станет жить в уединении!
Когда я вижу своего мужа,
Мне вспоминается флаг, трепещущий от ветра
На крыше дома.
Таково и его непостоянство.
Он слушает других прежде, чем я скажу ему слово.
Когда я думаю об этом,
Во мне возникает отвращение к миру.
Нангса не останется здесь,
Она будет практиковать Тантру.
Обум станет жить в уединении!
Когда я вижу своего сына,
Мне вспоминается радуга в небе.
Хотя он хорош собой,
Он не приведет меня к просветлению.
Когда я думаю об этом,
во мне возникает отвращение к миру.
Нангса не останется здесь,
Она будет практиковать Тантру.
Обум станет жить в уединении!
Когда я смотрю на Ани Ньемо,
Мне кажется, что я вижу змею.
Она столь зла, что даже чтение молитв
приводит ее в гнев.
Когда я думаю об этом,
Во мне возникает отвращение к миру.
Нангса не останется здесь,
Она будет практиковать Тантру.
Обум станет жить в уединении!
Когда я вижу наших слуг, меня охватывает печаль:
Никто не прислушивается к их словам,
Как будто они малые дети.
Когда я думаю об этом,
Во мне возникает отвращение к миру.
Нангса не останется здесь,
Она будет практиковать Тантру.
Обум станет жить в уединении!
Если я решусь уйти практиковать ,святую Тантру,
В какой монастырь мне отправиться?
К какому ламе ты посоветуешь мне обратиться?
Ведь ты много путешествовал и
должен знать ответ на мой вопрос.
Вот здесь немного кораллов и бирюзы;
Прошу, скажи мне правду.
Нищий встал напротив нее и почтительно поклонился. Затем он сказал:
Послушай меня, женщина, похожая на богиню,
Послушай меня, прекрасная Нангса!
Я исходил весь Тибет.
Нет места, в котором бы я не побывал.
Все, что я говорю, — правда.
Я никогда не лгу.
Жители Тибета горячо преданы Дхарме,
И здесь есть множество достойных учителей.
Один из самых известных — Миларепа из Лачи.
Но это слишком далеко отсюда,
И ты одна не доберешься до него.
На севере, в месте, удобном для проживания,
На горе, что подобна прыгнувшему льву,
Возле горы, что подобна лежащему слону,
Есть прекрасный монастырь под названием Сер Ярлунг.
Там живет лама по имени Сакья Гьялцен.
Он великий мастер учения Дзогчен.
Он наделен великим ведением и духовной силой.
Если госпожа желает практиковать Дхарму,
Ей следует отправиться туда.
Едва только Нангса услышала имя Сакья Гьялцена, волоски на ее теле поднялись, а на глазах появились слезы. Она дала нищему три лучших куска бирюзы и пять крупных кораллов из тех, что носила на себе.
Тем временем ее свекор, правитель Ринанга, Драгчен, проходил мимо комнаты Нангсы и услышал, что оттуда доносится голос мужчины. Заглянув в комнату через щелку, он увидел, что его внук Лхаи Дарпо играет на полу с обезьянкой, а Нангса отдает свои украшения какому-то молодому человеку.
Он подумал: “Вчера Нангса отдала зерно бродячим йогинам и побила Ани Ньемо, когда та попыталась увещевать ее. Поэтому мой сын немного поколотил ее. А сегодня она уже как ни в чем не бывало привела этого бродягу в наш дом. Как может она быть женой правителя? Если не остановить ее, то она и своего сына научит дурному!”
Драгчен с шумом распахнул дверь. Нищий вместе со своей обезьянкой выскочил в окно и скрылся. Драгчен схватил несчастную женщину за руку и закричал: “Вчера ты подарила несколько мешков зерна каким-то бродягам. Мы говорили тебе, чтобы ты больше так не поступала, почему же ты сегодня пригласила в дом этого попрошайку и отдала ему свои драгоценности? Видимо, Драгпа Самдруб и Ани Ньемо говорили правду”.
Тут Драгчен набросился на нее и стал избивать, хотя ее прежние раны еще не зажили.
Затем он забрал Лхаи Дарпо и отдал его кормилице. Сердце Нангсы не выдержало горя и обиды, и она умерла. Всю ночь Лхаи Дарпо кричал и безутешно плакал. Он чувствовал, что его мать умирает. Тогда кормилица решила потихоньку от всех отнести его к матери, чтобы он успокоился. Войдя в комнату госпожи, она решила, что Нангса спит. Но, потрогав ее тело, она обнаружила, что оно совершенно холодное. Не в силах поверить, что Нангса умерла, она продолжала звать и трясти ее. Наконец в ужасе она побежала за Драгченом и Драгпа Самдрубом. Прибежав в комнату Нангсы, они увидели ее, неподвижно лежащую на кровати, но решили, что она только притворяется умершей. Поэтому Драгчен схватил ее за правую руку, а Драгпа за левую, и вместе они подняли ее, говоря:
Послушай, Нангса Обум,
Драгчена и Драгпа Самдруба!
Кажется, что луна исчезла в новолуние.
А может, это облако закрыло ее?
Ведь день новолуния еще не наступил.
Прошу тебя, пробудись, Нангса, драгоценная моя,
Прошу тебя, восстань, мать, родившая царя!
Взгляни на цветок в саду.
Кажется, он готов осыпаться.
Но до наступления осени цветок не может умереть.
Прошу тебя, не спи, жена моя!
Прошу тебя, пробудись, Нангса!
Вот прекрасный дом, вот прекрасная комната, Вот Нангса, что прикидывается умершей. Может быть, твое тело болит от побоев, Но невозможно поверить, что ты умерла.
Но как они ни звали ее, Нангса не отвечала. Она была мертва. Итак, был объявлен большой траур и множество вещей было роздано нищим для накопления благих заслуг и создания благоприятной кармы31. Затем обратились к гадателю32 с вопросом о дне похорон, и он ответил, что жизнь Нангсы еще не окончилась и что через некоторое время она вернется обратно в свое тело. Следует только отнести ее в горы на востоке и оставить там, и тогда через семь дней у них больше не будет повода для печали. Итак, тело Нангсы положили на погребальное ложе и завернули в белые одеяния. А затем ее отнесли на восточную гору, похожую на слоновий хобот, приставили стражу и оставили на семь дней.
Ум ее покинул тело подобно волосу, вытащенному из теплого масла, и Нангса оказалась в состоянии бардо:и. Там она встретила Шинже, Владыку Смерти, который отправляет людей, сделавших много добрых дел, по белому пути в три высшие сферы бытия, в то время как люди, сделавшие много зла, отправляются в нижние сферы, включающие в себя восемнадцать адов. Там люди, бывшие при жизни очень жестокими, варятся в огромных черных котлах. Другие страдают от нестерпимого холода, какой бывает на вершинах самых высоких гор. Это место называется областью холодных адов. Нангса была напугана до потери чувств. Она молитвенно сложила руки и сказала:
Молю тебя, Арья Тара, Мать Дакинь
Даруй мне свое благословение.
О ты, Господин Смерти, ведающий законы кармы!
Я не сделала ничего дурного,
И помогала людям из сострадания.
Я знала, что всякий рожденный должен умереть,
А потому я не была привязана к своему телу.
Я знала, что все в мире непостоянно,
А потому я раздавала свое имущество.
Я знала, что в момент смерти
Человек разлучается даже с самыми любимыми,
А потому я не была привязана
К своим ближайшим родственникам.
Но и к врагам моим я не имела ненависти.
Прошу, яви милосердие ко мне!
Владыка Смерти явился в сопровождении двух богов, черного и белого. Они сосчитали ее добрые и злые дела, откладывая черные и белые камешки. Белых оказалось много, а черных всего несколько. Затем ей дали взглянуть в зеркало кармы, и Нангса увидела, что она является дакиней. Владыка Смерти сказал: “Слушай внимательно, женщина по имени Нангса Обум, слушай слова могущественного Господина Смерти! Царь Дхармы видит белое и черное, доброе и злое. Когда я вижу белые добрые дела, я отправляю таких людей светлым путем, ведущим к освобождению. Тогда имя мое Авалокитешвара и я являюсь воплощением сострадания, Владыкой Трех Времен. Когда же я отправляю людей в области ада, меня называют Шинже, Владыка Смерти.
Когда я причиняю мучения людям с дурной кармой, облик мой ужасен. Мой закон таков: совершивший дурное должен быть наказан. Даже великий гуру не может избавить тебя от твоей плохой кармы. Трудно покинуть адскую обитель тому, кто попал в нее. Кто может обрести просветление, находясь в аду? Но ты необычная женщина, и твоя дурная карма невелика. Твое тело — это иллюзорное тело дакини. Ты сможешь преодолеть все препятствия, и если тебе удастся постоянно памятовать о Дхарме, то ты обретешь полное просветление. Но самое лучшее — это заниматься как внешней, так и внутренней практикой Дхармы34. А теперь ты должна снова вернуться в свое тело и помогать всем живым существам, став делогом”15.
Нангса была счастлива. Получив благословение от Шишке, она направилась по белому пути, вернулась в свое прежнее тело и ожила.
Очнувшись на склоне восточных гор, она обнаружила себя в белом одеянии, сидящей в семичленнои медитационнои позе*. С неба дождем падали цветы, а она выполняла практику Вадж-райогини. От ее тела исходило радужное сияние. Молитвенно сложив руки, Обум запела:
Гуру, Дэва, Дакини, вам поклоняюсь!
Прошу, извлеките меня из океана страданий.
На востоке является Ваджра-дакини37
Ее тело цвета морской раковины.
В правой руке у нее дамару38, тро-ло-ло!
А в левой серебряный колокольчик, си-ли-ли!
Она окружена с многочисленной свитой белых дакинь.
Она приносит покой.
Прошу, придите мне на*помощь!
На юге является Ратна-дакини.
Ее тело цвета чистого золота и облик ее — полугневный.
В правой руке золотой дамару, тро-ло-ло!
А в левой серебряный колокольчик, си-ли-ли!
Она окружена многочисленной свитой золотых дакинь.
В их власти приносить богатство.
Прошу, придите мне на помощь!
На западе является Падма-дакини.
Ее тело цвета красного коралла и еще более гневное лицо.
В правой руке золотой дамару, тро-ло-ло!
А в левой руке серебряный колокольчик, си-ли-ли!
Она окружена многочисленной свитой красных дакинь.
В их власти подчинить обитателей трех миров.
Прошу, придите мне на помощь!
На севере является Карма-дакини.
Ее тело зеленого цвета.
В правой руке золотой дамару, тро-ло-ло!
А в левой руке серебряный колокольчик, си-ли-ли!
Она окружена многочисленной свитой зеленых дакинь.
В их власти отсечь путы десяти сфер бытия.
Прошу, придите мне на помощь!
В центре является Будда-дакини:и.
Ее тело лазурного цвета.
В правой руке золотой дамару, тро-ло-ло!
А в левой серебряный колокольчик, си-ли-ли!
Она окружена многочисленной свитой синих дакинь.
В их власти осуществлять мирные и гневные деяния.
Прошу, даруйте мне сверхъестественные способности!
Когда сторожа, охранявшие тело Нангсы, услышали ее голос, они решили, что перед ними “роланг”40. Трусливые бросились бежать, а те, что посмелее, уже собирались забросать ее камнями, но Нангса остановила их, сказав: “Остановитесь! Я не роланг. Я Нангса, побывала в аду, а теперь вернулась и вновь ожила”. Стражники были изумлены. Они поклонились Нангсе, испросили у нее благословения, а затем отправились сообщить о происшедшем семейству Ринанг.
Лхаи Дарпо был очень опечален смертью своей матери. Он не спал и отказывался от еды. Когда явились стражники, он находился на крыше дома вместе со своей кормилицей. Увидев их, он сказал: “Где тело моей матери? Прошу, покажите мне, где она лежит. Я не успел проститься с ней в этой жизни. Пусть же на полях блаженства Будды мы увидимся с ней вновь”.
Кормилица также очень любила Нангсу и безутешно плакала. А Лхаи Дарпо приставил к глазам свою маленькую ручку и запел:
Мой дед при мне убил мою мать.
Теперь маленький мальчик как птенец,
выпавший из гнезда.
Как был бы я счастлив, если бы моя мать услышала
мою печальную песнь.
Взгляните на горы там, на востоке.
Над ними не видно ни стервятников, ни воронов,
пожирателей трупов.
Яркая радуга встает над горами.
Прошу, отведите меня взглянуть на тело моей матери!
В это время стражники сообщили, что Нангса ожила у них на глазах и что они видели ее, одетую в белое одеяние и окруженную радужным сиянием. Услышав это, Драгпа Самдруб и Драгчен с великим раскаянием поспешили к месту погребения и стали уговаривать ее вернуться домой, говоря:
Поклоняемся великому Гуру и Дакиням.
Выслушай нас, Нангса,
Выслушай отца и сына семейства Драгчен!
Твое тело подобно молодому побегу бамбука.
Мы не знали, что это тело дакини.
Твой ум подобен зеркалу из серебра,
В нем соединяются наслаждение и пустота.
Прости нас за то зло, что мы причинили тебе.
Мы раскаиваемся в своих поступках.
Мы — люди, омраченные неведением.
Все, что мы совершили своими телом, речью и умом,
Мы сделали по своему неразумию.
Просим тебя, прости нас!
Затем Драгчен сказал:
Даже если ты не любишь меня, Вернись ради нашего маленького сына. Он плачет по тебе безутешно, А потому прошу тебя, вернись!
Не вспоминай больше Ани Ньемо,
Подумай о нашем сыне,
Ведь он часть твоего тела.
Не вспоминай о Сонаме Палкъе;
Вот Дзомпа Кие, который был твоим слугой с детства.
Если же ты ни о ком не желаешь вспоминать,
подумай о своих родителях.
Они ждут тебя, а потому воротись!
Но Нангса думала только о своем отвращении к сансаре, поэтому в ответ на все увещевания она сказала: .
Поклоняюсь пяти ядам бытия, Преобразованным в пятеричный нектар мудрости! Поклоняюсь Дакиням пяти сторон света! Слушайте меня, Драгчен и Драгпа Самдруб, Правители Ринанга, отец и сын,
Слушайте женщину, чья карма так тяжела,
Слушайте женщину, которая была
лишена Дхармы столько лет!
О, дочь моей матери, Нангса Обум!
До своей смерти я жила в великолепных домах.
Когда же закон непостоянства проявился на мне
И мое тело было отнесено на склоны восточных гор,
Я сильно печалилась, глядя на него.
Теперь, зная бессмысленность жизни в сансаре,
Я уже не смогу быть счастлива в твоем доме!
Когда дочь моей матери, Нангса Обум, была жива,
Я ездила на резвых лошадях,
Но отныне мне не доставит радости быстрая скачка.
Когда дочь моей матери, Нангса Обум, была жива, Меня окружало множество слуг. Но, умерев, я оказалась совсем одна И познала, что бессмысленно надеяться на помощь от других людей'”.
Когда дочь моей матери, Нангса Обум, была жива,
Я украшала себя множеством драгоценностей.
Но ни одно из них не смогла я взять
с собой после смерти;
Красивые драгоценности — источник зависти и ссор.
Когда дочь моей матери, Нангса Обум, была жива, Я ела изысканную пищу.
Но с наступлением смерти я покинула свое тело, И больше не намерена заботиться о нем!
Когда дочь моей матери, Нангса Обум, была жива, Вы прислушивались к словам других; Когда же я умерла, ты пришел просить о прощении. Мирские друзья — источник раздоров; Правитель Драгчен, я больше не привязана к тебе!
Когда дочь моей матери, Нангса Обум, была жива,
Ты жестоко избил меня,
Когда же я умерла, ты решил раздать милостыню
Ради моей благой участи.
Мирские друзья — источник споров;
Драгпа Самдруб, я больше не привязана к тебе!
Когда дочь моей матери, Нангса Обум, была жива,
Я день и ночь заботилась о своем сыне.
Когда же я умерла, он ничем не смог помочь мне.
Дети — источник мирских проблем.
Лхаи Дарпо, я больше не привязана к тебе!
Теперь я отправляюсь практиковать Дхарму.
Я покидаю тебя, Драгпа Самдруб,
Но здесь, в миру, есть множество прелестных девушек.
Ты можешь жениться на любой из них и
оставаться в аду сансары!
Подумав над ее словами, все решили, что она права. И они продолжали стоять, молитвенно сложив руки, не в силах отправиться домой. Тут ее сын Лхаи Дарпо забрался на колени матери и стал плакать, говоря:
Мать моя, Нангса, я видел твое мертвое тело,
И вот ты снова ожила.
Это так страшно!
Если все это правда, то это чудо.
Если это сон, то он очень печальный.
Если ты роланг, прошу, убей меня!
Если ты была мертва и вернулась к жизни,
Забери меня с собой!
Маленький мальчик без матери Подобен монаху, лишенному наставника. Прошу, возьми меня с собой! Маленький мальчик без матери Подобен царству без царя; Без царя не бывает царства. Прошу, не покидай меня!
Я — маленький мальчик, лишенный матери;
Я подобен несмелому юноше,
Который много говорит,
Но неспособен защитить своих родителей
Или победить врагов.
Прошу, не покидай меня!
Я — маленький мальчик, лишенный матери;
Я подобен девушке, лишившейся волос.
Несмотря на все свои украшения,
Она не найдет себе мужа.
Прошу, не покидай меня!
Я — маленький мальчик, лишенный матери;
Я подобен быстроногому коню, который не слушает узды,
А потому его невозможно продать. Прошу, не покидай меня!
Я — маленький мальчик, лишенный матери; Я подобен мулу, у которого слабая спина. Даже если его хорошенько кормить, Он бесполезен в хозяйстве. Прошу, не покидай меня!
Я — маленький мальчик, лишенный матери;
Я подобен купцу без денег.
Даже будучи трудолюбив, он ничего не достигнет.
Прошу, не покидай меня!
Я — маленький мальчик, лишенный матери; Я подобен колесу Мани42 без мантры, Которое бесполезно вращать. Прошу, не покидай меня!
Я — маленький мальчик, лишенный матери;
Я подобен бескрылой птице,
Которая пытается лететь,
Но снова и снова падает на землю.
Прошу, не покидай меня!
Я — маленький мальчик, лишенный матери;
Я подобен высохшей долине, где не растет трава.
Люди приходят туда,
Но не остаются надолго.
Прошу, не покидай меня!
Я — маленький мальчик, лишенный матери;
Я подобен больному проказой,
К которому никто не смеет приблизиться.
Прошу, не покидай меня,
И возвращайся скорее домой!
Нангса, увидев страдания своего сына, исполнилась жалостью к нему и заплакала. Но, подумав, она решила, что, если вернется домой, ее ждут еще большие препятствия и затруднения. Она положила руку ему на голову и сказала:
Хвала Гуру, истинному отцу!
Поклоняюсь сердцу Дакинь!
Сын мой, Лхаи Дарпо, выслушай меня!
Я не роланг,
Я делог.
Я умерла, но вновь вернулась к жизни,
А потому радуйся!
Ничто и никто не избежит смерти,
Но мало таких, которые возвращаются оттуда.
Трудно жить, будучи делогом.
Смерть может наступить в любое мгновение.
Я — снежная гора,
А ты — снежный лев;
Не будь привязан ко мне!
Снег может растаять под лучами солнца.
Ты — золотой орел,
Не будь привязан ко мне!
Я всего лишь скалистая вершина,
Которую разрушит ветер.
Ты — прекрасный молодой олень,
Не будь привязан ко мне!
Я всего лишь маленькая лужайка.
С наступлением осени здесь не останется травы.
Ты — маленькая золотая рыбка,
Не будь привязан ко мне!
Я всего лишь небольшое озерцо, что высыхает от солнца.
В огромном океане тебе будет безопаснее.
Ты — прекрасная птичка,
Не привязывайся ко мне!
Я всего лишь маленький садик,
который может засохнуть.
На свете есть сады и побольше.
Ты — маленькая золотая пчела,
Не привязывайся ко мне!
Я всего лишь обычный цветок.
Взгляни, какие прекрасные лотосы растут вокруг.
Мой маленький сын, не будь привязан ко мне,
Бедной Нангсе Обум,
И хорошенько запомни мои слова.
В ответ на это он обнял свою мать за шею и сказал:
О ты, поддерживающая меня своей добротой,
Моя единственная мать, выслушай меня, Лхаи Дарпо!
Моя мать и мой отец не сотворили сами
То семя, из которого выросло мое тело, А потому, как же я могу быть той цепью, Что приковывает их к сансаре?
Если я, снежный лев,
Не буду с тобой, снежная гора,
Моя белая грива не сможет отрасти.
А потому, пока я не вошел в полную силу,
Прошу, не покидай меня!
После мы вместе отправимся практиковать Дхарму.
А до того оставайся в тени,
Чтобы солнце не растопило тебя.
Если я, горный орел,
Не буду с тобой, скалистый утес,
Не вырастут мои орлиные крылья.
А потому, пока я еще не научился летать,
Прошу, не покидай меня!
После мы вместе взлетим ввысь и
станем практиковать Дхарму.
А до того мы найдем милосердного гуру,
Чтобы защитить нас.
Если я, молодой олень,
Не смогу резвиться на тебе, зеленая лужайка,
Не отрастут мои прекрасные ветвистые рога.
А потому прошу, не покидай меня!
После мы вместе отправимся практиковать Дхарму.
А до того, чтобы ты не засохла,
Попросим облако пролиться дождем.
Если я, золотая рыбка,
Лишусь тебя, моя мать, вода,
Мне не научиться быстро плавать.
А потому, пока не окрепло мое тело,
Прошу, не покидай меня!
После мы вместе отправимся практиковать Дхарму.
А пока попросим нагов, жителей глубин,
Сделать так, чтобы ты, озеро, не обмелело.
Если я, певчая птичка, Не буду с тобой, цветущий сад, Мне не обрести прекрасный голос. А потому прошу, не покидай меня! После мы вместе отправимся практиковать Дхарму. А до того пусть милосердный гуру поливает тебя нектаром знания.
Если я, золотая пчелка,
Лишусь тебя, моя мать-цветок,
У меня не вырастут мои серебряные крылышки.
А потому, пока я не могу приносить мед,
Прошу, не покидай меня!
После мы вместе отправимся практиковать Дхарму.
А пока, чтобы цветок не погиб,
Поставим его в магический сосуд.
Если я, маленький Л хаи Дарпо,
Останусь без тебя, моей доброй матери,
Я умру от горя.
А потому, пока я не смогу сам заботиться о себе,
Прошу, не покидай меня!
После, когда я подрасту, мы вместе отправимся
практиковать Дхарму.
А пока, чтобы ты не умерла,
Станем усердно молиться Амитабхе,
Божеству, продлевающему жизнь.
Если Ани Ньемо станет клеветать не тебя,
Помни, что сострадание — суть учения Будды,
и не сердись.
Пожалей также и меня, своего маленького сына.
Тот, в ком сильно сострадание,
Следует Дхарме, даже живя жизнью домохозяина.
Тот же, кому сострадание чуждо,
даже в уединении, в горах,
Будет подобен дикому зверю43.
Когда Л хаи Дарпо закончил свои слова, все снова стали усердно умолять ее вернуться домой. Даже Ани Ньемо, раскаявшись в содеянном, говорила: “Я лучше сама умру, чем стану снова обращаться с тобой как прежде”. Сказав так, она склонилась перед Нангсой и пообещала не причинять ей больше зла.
Нангса подумала: “Все они дружно желают моего возвращения. А мой сын Лхаи Дарпо — такой смышленый малыш. Несмотря на свой возраст, он уже говорит о Дхарме. Ани Ньемо перед всеми пообещала более не причинять мне зла. Должно быть, Три Драгоценности благословляют мое возвращение”.
Итак, она согласилась вернуться. От радости Драгпа Самд-руб возложил на нее прекрасные одеяния и драгоценные украшения, после чего все отправились домой. С неба посыпался дождь из цветов и прозвучали три раската грома. Тело Нангсы являло собой эманацию Нирманакаи44 Будды. Ее голос являл пустотный звук Самбхогакаи, а ум был исполнен блаженства и пустоты Дхармакаи.
Она думала про себя так: “Я стану жить в семействе Ринанг и наставлять их в Дхарме. Особенно мне следует заботиться об Ани Ньемо”. И по возвращении она всеми силами старалась наставлять их в учении о драгоценности человеческого существования, законе непостоянства, карме, страданиях сансары, о путях Дхармы и многих других вещах.
Но даже выслушав все эти учения, ее свекор, муж и Ани Ньемо не обратились к истинному учению по причине своих многочисленных кармических загрязнений. Но из страха того, что Нангса снова покинет их, они обращались с ней как с принцессой. Нангса же была очень печальна оттого, что ей не удается обратить их ум к Дхарме и что, живя в семье, она сама не может целиком посвятить себя практике. Видя это, Драгчен, Драгпа Самдруб и Ани Ньемо говорили ей так:
О ты, наделенная прекрасным телом, Чей вид лишает мужчин рассудка, Принцесса Нангса, выслушай наши слова!
Мы раскаиваемся во всем зле, что причинили тебе,
И даже под страхом смерти не сделаем этого вновь.
Но теперь, когда мы обращаемся с тобой как с царицей,
Отчего ты так печальна?
Ночью ты не спишь,
А днем отказываешься от еды.
У тебя нет причин для печали.
Может быть ты больна?
Нангса отвечала:
Поклоняюсь Трем Драгоценностям.
Божества и Дакини, даруйте мне свое благословение.
Хранители Учения, отвратите напасти.
Да смогу я следовать путями Дхармы!
Вы, мои родственники, выслушайте Нангсу Обум!
Слушайте делога Нангсу!
Печаль моя не от мирских причин,
И болезнь моя не от расстройства
четырех стихий45 в теле.
Также нет у меня и тайных
неудовлетворенных желаний.
Я печалюсь только оттого,
Что вы не позволяете мне удалиться
практиковать Дхарму.
Хотя моя комната похожа на небесную обитель,
А пища по вкусу подобна чистой амрите,
Но даже если бы все обитатели здесь были божествами,
Я все равно оставалась бы печальной.
Даже если Л хаи Дарпо был бы не мирским,
а божественным принцем,
Я не имела бы привязанности к нему.
Если вы не желаете следовать Дхарме,
Отпустите меня хотя бы повидать моих родителей.
Драгчен подумал: “Раньше мы слушали слова Ани Ньемо и избили Нангсу до смерти. Теперь мы обращаемся с ней со всем возможным почтением, а она остается печальной и не может обрести мира в душе. Если я скажу что-либо, противное ей, это снова приведет к неприятностям, как прежде. Если я не отпущу ее, она будет продолжать говорить об уходе из этого дома и о том, что хочет практиковать Дхарму”.
Затем он подумал так: “Нангса не была в своем родном доме с тех пор, как она пришла сюда. Хотя мы постоянно обещали ей отпустить ее повидаться с родителями, это всегда откладывалось. Теперь я отправлю ее домой вместе с маленьким Лхаи Дарпо. Тогда, наверное, она не сможет убежать.
(продолжение следует)
ПРИМЕЧАНИЯ
- Дэва — это божество-покровитель, выбираемый учителем для ученика
согласно индивидуальным особенностям последнего. Гуру, дэва и дакини
(санскр.), называемые по-тибетски соответственно лама, идам и кхадро
в тантрическом буддизме дополняют собой общий для всех направлений
набор объектов прибежища, состоящий из Будды, Дхармы и Сангхи.
Наиболее важным из них считается гуру, поскольку без опоры на учителя
все прочие прибежища теряют свою силу. - Деяниями Дхармы считаются такие действия, которые находятся в
соответствии с учением Будды (т.е. с проповеданной им Дхармой).
Деяния сансары — это действия, совершенные в состоянии неведения и
ведущие к перерождениям в бесконечном круговороте страдания. - Драгоценное человеческое тело: несмотря на то что природа будды
заложена во всех живых существах, окончательное и полное просветление
может быть достигнуто только в человеческом теле.
- Миларепа — один из наиболее известных тибетских святых.
Преодолев множество трудностей и препятствий в юности, он долгое
время жил в уединении в пещерах, в основном в центральной и южной
части Тибета. - Речунг вместе с Гампопой был одним из ближайших учеников
Миларепы. От Гампопы происходит линия школы Кагью, которая
впоследствии стала Кармой Кагью, в то время как линия Речунга
отличается меньшим акцентом на монашестве. Обе линии преемственности
сохраняются непрерывно до наших дней. - Pha.dam.pa Sangs.rgyas — индийский учитель (t 1117) из Южной
Индии, трижды посещавший Тибет. Он является основателем Школы
Успокоения Страданий (sDug.bsngal Zhi.byed). Во время своего первого
визита в Тибет он не был признан в качестве буддиста, но был сочтен
шиваитским святым, хотя при этом тибетцы отнеслись, очевидно, к нему
с большим почтением. Именно он передал Мачиг Лабдрон и ее учителю
Кйотон Сонаму Ламе учение чод (gCod), хотя основоположницей самой
практики чод является Мачиг. Обе вышеуказанные школы основывались
на учении Праджняпарамиты. Школа Успокоения Страданий в конечном
итоге растворилась в других школах, в то время как практика чод
благодаря усилиям Мачиг Лабдрон сохранилась как отдельное учение,
хотя и несколько видоизмененное в различных школах. Оба течения
берут за основу практику непривязанности к собственному “Я”, используя
это как средство достижения освобождения. Встреча Мачиг Лабдрон с
Падампой Сангъе имела место во время его третьего путешествия из
Индии в Тибет. - Чуба — длинное тибетское платье, которое запахивается спереди и
завязывается на талии. Верхняя запахнутая часть его используется как карман. - Возможно, что Сакья Гьялцен являлся братом Мачиг Лабдрон.
- Марпа — учитель Миларепы, известен как Марпа-переводчик,
поскольку он принес из Индии множество учений и перевел их на
тибетский язык. Эти учения составляют основу корпуса текстов школы
Кагью. - Дзогчен (тиб. rDzogs.pa Chen.po’i sKor) — учение, основанное на
концепции мгновенного просветления с использованием энергий тела,
речи и ума. Принцип Дзогчена состоит в том, что каждому живому
существу присуще изначальное состояние необусловленного абсолютного
бытия, которое является основанием (Ngo.bo.nyid kyi sKu) и проявляется
в нем как незагрязненная способность постижения (Rig.pa). Путь в
данном случае состоит из введения в Ригпа, развития осознавания в
состоянии Ригпа и освобождения от влияния сомнений и неосознавания
(Ma.rig.pa). Плодом или результатом практики Дзогчен является
непрерывное пребывание в состоянии Ригпа. Духовное созревание ученика
в Дзогчене подготавливается посредством серии очистительных и
медитативных практик, служащих цели подготовить ученика к
непрерывному пребыванию в состоянии Ригпа. Три основных раздела
учения Дзогчен, это: Семде (Sems.de), раздел Ума; Лонгде (kLong.de),
раздел Пространства, и Манагде (Man.ngag.sde), раздел Устных
Наставлений. - Практикующий йогин, достигнув уровня, на котором он обретает
иллюзорное тело (sGyu.lus), получает сиддхи, или магическую
способность проецировать свое тело в любом количестве, в любое место
и в любой форме для помощи другим живым существам. Эти тела
называются фантомными телами, хотя для стороннего наблюдателя они
выглядят как вполне реальные. См. Tucci, The Religions of Tibet, pp.108 —
109. - Тантра — в оригинале сказано “…Дхарму с божествами”, что
обозначает учение Будды в связи с тантрическими учениями, в которых
используется визуализация божеств. - Накопление заслуг является фундаментальной концепцией в тибетском
буддизме. Она основывается на идее того, что наши действия (карма)
накладывают отпечаток на поток сознания нашего существа, и если эти
действия носят позитивный характер (доброта, щедрость, терпимость и
т.д.), то в этом потоке происходит накопление благих заслуг. Это
накопление переносится из одной жизни в другую, и когда их накопится
достаточное количество, становится возможным вступление на путь
духовного развития. Тот же, кто не накопил достаточного количества
благих заслуг, либо не будет иметь склонности к вступлению на этот
путь, либо его духовный прогресс будет затруднен по причине
многочисленных препятствий. Тибетские учителя часто начинают свои
лекции со слов о том, что все собравшиеся перед ними люди смогли
оказаться здесь по причине накопленных ими благих заслуг. - Гадание — тибетцы часто принимают решения на основе гадания. При
этом используются разнообразные методы: гадание на четках, на зеркале,
на игральных костях, при помощи узлов сложной формы, на книге,
подобной Ицзину, а также посредством нумерологического анализа. - Бардо — термин, используемый преимущественно для обозначения
периода времени между смертью и новым рождением, хотя дословно
“бардо” (Bar.do) означает “между”. Существует обширный текст класса терма, касающийся темы бардо, фрагмент из которого известен западному читателю под названием “Тибетская книга мертвых” благодаря переводу, сделанному тибетологом Эвансом Венцем. В тибетской религиозной традиции, так же как и в христианстве, существует представление о посмертном суде. Отличие состоит в том, что “приговор” этого суда знаменует собой не некоторую навсегда определенную участь, а очередное перерождение в одной из шести областей или сфер сансарического бытия. Эти шесть сфер подразделяются на три высшие (богов-небожителей, людей и завистливых полубогов-асуров) и три низшие (животных, ада и голодных духов). Самая большая продолжительность жизни у существ области богов и в аду. Хотя все эти сферы бытия можно интерпретировать как различные психологические аспекты человеческой личности, простые тибетцы понимают их описания дословно. - Хотя и до этого Нангса осуществляла внутреннюю практику Дхармы,
данный совет должен был дать ей силу интегрировать свое внутреннее
пространство с внешней ситуацией. - Делог (‘Das.log): так называется человек, который умер, но затем
вернулся в свое прежнее тело после прохождения стадии бардо. - Семичленная поза — классическая поза для выполнения медитаций:
1) ноги скрещены в позе лотоса; 2) позвоночник прямой как стрела; 3)ладони
рук лежат ниже пупка одна на другой (сверху располагается правая ладонь
у мужчин и левая у женщин) с соприкасающимися концами больших пальцев;
- 4) плечи слегка отведены назад и находятся на одинаковой высоте;
- 5) подбородок слегка приподнят; 6) глаза приоткрыты и расслаблены, взгляд
направлен вперед по линии, проходящей через кончик носа; 7) язык и губы
расслаблены, при этом язык касается верхнего неба за зубами.
- Подробное описание пяти семейств Дхъяни-будд см. во Введении в
главе “Женское начало в тибетском буддизме”. - Дамару — небольшой ритуальный барабанчик.
- В зависимости от класса тантры, божества семейства Будды могут
быть синими, а семейства Ваджра — белыми. - Роланг (Ro.langs) — оживший труп становится либо делогом, либо
ролангом. Делог — это человек, оживший после смерти. Роланг — это
труп, одержимый злым духом. Тибетцы очень боятся ролангов и любят
рассказывать ужасные истории о встрече людей с ними, в то время как к
делогу всегда относятся как к большому религиозному учителю. - Тибетские учителя всегда подчеркивают тот факт, что момент
наступления смерти нам неведом, а потому следует неустанно заботиться
о собственном духовном развитии и о благе других. Нельзя проводить
время таким образом, как будто главные свершения еще предстоят нам
в будущем. Следует помнить о том, что мы можем умереть в любой
момент, а потому необходимо прямо сейчас приступить к практике Дхармы
и к претворению в жизнь того, что мы поняли пока еще только умом. - Колесо Мани — вращающийся цилиндр, в который вкладываются
мантры, чаще всего мантра ОМ МАНИ ПАДМЕ ХУМ. Считается, что
вращение такого цилиндра способствует накоплению благих заслуг. - Простой уход из мира не приносит духовной пользы, если это делается
не ради блага других. В противном случае это ведет только к развитию
гордости. - См. Введение, глава “Принцип дакини”.
- Согласно воззрениям тибетской медицины, одной из причин
заболевания является расстройство взаимодействия элементов земли,
воды, воздуха и огня в человеке.
Источник: https://ombhagavan.blogspot.com/2015/08/blog-post_62.html
Конфиденциальность гарантирована
Мне кажется это великолепная идея