Сюй-Юнь.
Перевод с английского И.А. Ковина.
(продолжение)
Как всем известно, коммунистическое правительство пришло к власти в Китае в 1949 году – примерно в то же самое время, когда Сюй-Юнь начал осуществлять свои намерения по реставрации монастыря Юнь-Мэнь в Гуандуне.
К 1951-52 годам почувствовались те первые толчки того потрясения, которое несла с собой Культурная Революция. Реставрация монастыря Юнь-Мэнь была более или мене завершена. Но беда пришла извне с “чисткой”, объявленной против так называемых “правых элементов” в гуандунской провинции.
Будучи по мировоззрению в значительной мере “традиционалистом”, Учитель Сюй-Юнь стал естественной мишенью. Опасаясь, что Сюй-Юню может грозить опасность в непредсказуемой атмосфере того времени, заморские последователи Учителя настаивали на том, чтобы он покинул материк, пока всё не утрясётся.
Однако он отказался это сделать, якобы потому, что считал своим долгом заботиться о благополучии монастырей. То, что случилось потом, было практически неизбежно. Орда кадровых коммунистов произвела набег на монастырь Юнь-Мэнь и окружила его.
Они заперли Учителя в одну из комнат на несколько дней. Там они его допрашивали и безжалостно избивали. Ушли, когда сочли его мёртвым.
Может быть, лучше было бы меньше говорить об этом. Достаточно сказать, что Учителю переломали рёбра и что он истекал кровью. После этого он определённое время чувствовал себя просто ужасно.
Примечателен, однако, тот факт, что на своём 112-ом году он оправился от этих побоев, от которых любой человек, даже вдвое моложе него, наверняка бы умер.
Его и раньше били. Полиция Сингапура задала ему взбучку ещё в 1916 году, как ни иронично, по подозрению в его принадлежности к “левым” элементам с материка. Но избиение, которому он подвергся в свои 112 лет, было совершенно несравнимо по жестокости с предыдущим избиением.
При всём при этом, не пытаясь слишком преуменьшать меру выпавших на его долю страданий, старый Учитель мгновенно вернулся назад, как это и полагается делать легендарной “кукле Дарумы”. Он продолжил обучение не только в монастыре Юнь-Мэнь, но и во многих других. Он также нашёл время и энергию продолжить реставрационные работы в монастыре Чжэнь-Жу на горе Юнь-Цзю, провинции Цзянси. Там же он покинул этот мир 13 октября 1959 года. Его членство в сангхе составило 101 год.
В 1959 году, в год смерти Учителя, Культурная Революция уже стояла на пороге. Как известно, монастыри ужасно пострадали в тот период. Многим монахам, монахиням и ученикам-мирянам, весьма вероятно казалось, что всё, за что боролся Учитель, находится на грани погружения в забвение. То, что те драконовские меры уже давали о себе знать в последние годы жизни Сюй-Юня, вероятно вызывало в нём определённую озабоченность. К примеру, расправа в Юнь-Мэне бала оплачена жизнью самого способного его ученика, Мяо-Юаня, которого казнили. Здоровью других учеников также был нанесён серьёзный ущерб. Всё тщательно скрывалось, и даже известия о событиях в Юнь-Мэне пришлось контрабандною передавать с китайского материка, вкладывая записи в вырезанные для этой цели тайники в традиционных китайских книгах в жёстком переплёте. Многие на материке сегодня готовы признать, что эксцессы Культурной Революции были ужасны. С этим мало кто не может согласиться.
Было ли длительное влияние идеологических реформ катастрофичным для китайского буддизма, как это однажды предсказывалось? Это вполне справедливый вопрос. При этом нам не следует себя обманывать, думая, что буддизм был застрахован от преследований при древнем режиме. Во времена Хуэй-чана (842-845) периода династии Тан Имело место массовое преследование китайских буддистов и было разрушено около 4600 монастырей, а двумстам шестидесяти тысячам монахов и монахинь было приказано вернуться к мирской жизни.
Конфискация монастырского имущества и земель также получила широкое распространение. Монастырям удалось после того встать на ноги. В сопоставлении с прошлым современная картина не так уж пессимистична. Некоторым утешением может стать тот факт, что храмы, восстановленные Сюй-Юнем, были не просто залатаны после зверств революции, но многие из них теперь восстанавливаются, и, начиная функционировать, вроде бы приобретают нормальный вид, хотя монахов и монахинь в них уже гораздо меньше.
Во всяком случае, это не какие-то “монахи-актёры”, запущенные властями двадцать лет назад шастать по Китаю и неспособные кого-либо ввести в заблуждение, кроме наивно-добросовестных граждан. Факт восстановления храмов был достоверно подтверждён двумя источниками: моими друзьями Учителем Дхармы Хинь Ликом и Стивеном Бетче-лором (Гэлун Джхампа Тхабкайем), которые недавно посещали монастыри на юге Китая.
Таким образом, вместо того, чтобы закончить на пессимистической ноте, мы должны радоваться тому факту, что усилия Сюй-Юня не были совершенно бесплодными. Без той энергии, которой он напитал китайский буддизм, китайская сангха, весьма вероятно, деградировала бы в гораздо большей степени, чем во времена революции.
В этом смысле Сюй-Юнь сыграл своей жизнью мифическую роль “съевшего яд павлина” буддистской доктрины. Горечь этого яда породила нечто духовное. В конечном итоге кажется, что, как и в случае подавления буддизма в Тибете, подавление китайского буддизма привело к совершенно противоположному результату, к огорчению подавляющей стороны. Азиатский буддизм был призван не только снова поднять на должную высоту Дхарму в её собственном контексте, но и привлечь внимание всего мира.
Было ли простым совпадением то, что в разгар Культурной Революции в Китае, копии текстов Лао-Цзы и Чань (Дзэн) по числу своему составили рекордное количество на Западе. Всякий, кто хотя бы поверхностно знаком с Теорией Синхронности Юнга, не может не видеть в этом явлении глубокого акта компенсации в коллективной душе. Некоторые вещи должны оставаться всегда, и не могут быть уничтожены. Хотя все внешние знаки и символы можно отрицать какое-то время, их внутренние архетипы всегда остаются, и, подобно семенам, они о себе снова заявляют. В этом отношении отрадно отметить, что не кто иной, как сам покойный К.Г. Юнг читал на смертном одре ”Беседы о Дхарме” Сюй-Юня.
В течение нескольких лет издатель получал письма и из-за границы, проявляющие серьёзный интерес к Сюй-Юню, его жизни и его учению. Такой интерес был обусловлен множеством источников и был проявлен Европой, Австралией и США, наряду со Скандинавией и даже одним очень маленьким южноамериканским государством. Учитывая такой широкий интерес, можно предположить, что история жизни Сюй-Юня будет волновать многих, так как, несмотря на то, что его учения были доступны многим в течение многих лет, его автобиография пока ещё выходит ограниченными изданиями.
В Америке Рроси Филип Капло цитировал Сюй-Юня, чтобы вдохновить своих учеников в Рочестерском Дзэнском Центре. Это могло иметь место только потому, что история Сюй-Юня является письменным свидетельством острой человеческой потребности в духовной пище. Читая это повествование о духовных поисках Учителя, мы видим в нём своё собственное отражение.
Он символизирует “великого человека”, скрытого в нас самих, и имя его – “Порожнее Облако” – напоминает нам о том высшем непознанном “я”, которое нам всем суждено исследовать.
Пусть все существа достигнут освобождения!
Конфиденциальность гарантирована